Знаменитый фельдмаршал Борис Петрович Шереметев, давнишний вдовец, разменяв седьмой десяток лет, решил окончить их в монастыре. Неожиданное событие перевернуло всю его жизнь. Поехал он к царю Петру I сказать последнее «прости» перед пострижением в монахи, а вышел от него женихом - недавно похоронившая мужа, красавица в самом соку Анна Нарышкина, случившаяся тут, была мгновенно сосватана расторопным самодержцем.
      Впоследствии Наталья Борисовна Шереметьева-Долгорукова свою горестную жизнь считала искуплением греха отца, не устоявшего перед мирским соблазном и так поспешно отказавшегося от служения Богу...
      Воскресшему для семейных радостей молодожену супруга подарила дочь Наталью, родившуюся зимой 1714 года. Маленькая любимица родителей, пригожая, смышленая девочка недолго, однако, купалась в довольстве отчего дома. Ей не было пяти лет, когда умер отец, а в четырнадцать осталась круглой сиротой.
      Дочери досталась по наследству отцовская воля. И самым поразительным образом сочеталась она с обходительным, незлобивым нравом, с тем обаянием женственности и хрупкости, противиться которому, увидев Наталью, было невозможно.
      Легко себе представить, сколько женихов желали нарушить ее затворничество. Однако «пришло на меня высокодумие»— так наша героиня объясняла свою неприступность.
      И вдруг крепость пала, сдалась без осады на милость первой любви с полувзгляда, с полуслова. А Наталье-шестнадцать. Московские маменьки и девицы просто ахнули, узнав, кто избранник Натальи Шереметевой. Он был мечтой многих -Иван Долгоруков. Первый друг юного царя Петра II, влиятельнейшее лицо в государстве.
      Дворцовые интриги и далеко идущие в связи с этим планы вовсе не мешали Ивану Долгорукову предаться пылкому чувству к юной Шереметевой. В самом конце 1729 года во дворце Шереметевых состоялось обручение дочери фельдмаршала и будущего царева родственника.
      Все оборвалось разом и навсегда. После смерти Петра II новая императрица Анна Иоанновна выразила Долгоруковым свое неблаговоление. Они обвинялись в корыстолюбивом влиянии на покойного государя, в стремлении посадить на трон с помощью подложного завещания «невесту-государыню».
      Сопровождать Наталью на венчание родственники отказались, боялись гнева императрицы.
      На третий день после свадьбы пришло повеление императрицы Анны Иоанновны: всем Долгоруковым отправляться в ссылку.
      В доме стоял плач и крик, практичное семейство собирало в дорогу самое ценное. Молодая же далека от их забот. Даже большую часть денег, что прислали родные на дорогу, возвращает обратно. Единственное, что ее заботит,- как бы не разлучили с Иваном.
      Долгоруковым велено отправляться в Березово. Это мох и болота, тощая, неродящая земля, скверный климат, и. край, край земли- тысяча верст от Тобольска...
      Они плыли туда на дощатом баркасе, который готов был развалиться под напором разыгравшихся волн. От качки Наталья умирала, и впервые тонкой струйкой тоска заползала в ее сердце. Теперь уже нет надежды, что государыня сменит гнев на милость. К ней же в семье мужа относятся, как к чужой. Вот и те мелкие деньги, что она взяла с собой, кончились. А Долгоруковы к своему столу не зовут. Ваничка замучился, откачивая ее от приступов дурноты.
      В Березове им под жительство отведен был острожный сарай, где не было даже полов. По утрам, чтобы набрать воды для чая, Наташа пробивала корку льда в стоявшей здесь кадке. Потом бежала в дом, где поселились остальные Долгоруковы. Там суше, теплее, но воздух отравлен семейными распрями. С утра до вечера молодая невестка Крутилась по дому: мыла, готовила, стирала, ломала голову, как поддержать быстро угасавших свекра и свекровь. Таить обиду и досаду на холодное отношение не умела, почитание старших в семье было свято, но и едва дожидалась вечера, когда после церкви могла вернуться в свой амбар, к мужу.
      «...эта черная изба, в которой я с ним жила, казалась мне веселее царских палат...»
      Чадила свечка в сыром, убогом их углу- муж читал ей Библию, святые книги, объяснял разные важные веши, стараясь научить доверчивую, наивную супругу, как надо жить. И не замечал, что не он ее, а она учит, меняет его характер, мысли. То, что он ценил еще вчера, ради чего играл в опасную дворцовую игру» теперь вызывало горькую усмешку. Доброе, самоотверженное сердце, верность,бескорыстие и искренность -только теперь он узнал им цену. Эта девочка мудрее их всех. Ей ведомо, что нет в мире тепла надежнее тепла человеческой руки, и потому не грустит она ни о соболях, ни об изразцовых печках...
      А весной родился у молодых первенец, Михаил. Не было, правда, ни бабки, ни врача, ни кормилицы. Но удавалось доставать коровьего молока, свое у Наташи от постоянного недоедания пропало. Словно две встревоженные птицы, сидели они над своим птенцом, и малыш подрастал...
      Предала своего брата Екатерина Долгорукова, оговорила, чужое семейное счастье не давало ей покоя, и вот уже явились из Петербурга военные чины. Это был страшный миг. Наталья скажет об этом исчерпывающе и кратко: «Отняли у меня жизнь мою...» Ивана посадили в подземелье с железной решеткой, стали давать пищи так, чтоб только не умер.
      Однажды она нашла землянку пустой. Тайно Иван Долгоруков был в кандалах переправлен в Новгород и за вину, совершенную девять лет назад, казнен страшной казнью - колесованием. Смерть принял, с исключительным мужеством...
      «Я не знала, что его уже нет... мне сказывают, что его-де увезли. Что я де лала?-кричала, билась, волосы на себе драла, кто не попадет навстречу, всем валялась в ноги, прошу со слезами: помилуйте, когда вы христиане, дайте только взглянуть на него и проститься. Не было милосердного человека, не словом меня кто утешил, а только взяли меня и посадили в темницу и часового, примкнувши штык, поставили...»
      Отчаявшись узнать правду, Наталья послала императрице письмо с просьой, коли муж жив, не разлучать ее с ним, коли нет - разрешить постричься в монастырь. Пришел ответ, который значил, что надежды напрасны и она вдова,- было велено вернуться к братьям.
      В последний раз окинула Наталья взглядом свое холодное, нищее жилище, где прожила десять лет и где, несмотря ни на что, была счастлива. Еще четыре месяца добиралась из Березова в Москву...
      В оборванной нищенке никто не признал дочь знаменитого фельдмаршала, одну из первейших московских красавиц. Не легко и не быстро налаживалась ее жизнь. «Три года скиталась по чужим дворам, сколько бед претерпела, нападков, разорения, нестроения домашнего, тому Бог свидетель...»
      А однажды увидела Наталья Борисовна сон – явь, видение яркое: как наяву: будто сидит она на лавке, около монастыря, в одежде инокини, и лицо её такое спокойное, умиротворенное, будто падает на него отсвет света нездешнего, звезды яркой небесной. А под ногами - плита могильная. Поняла Наталья Борисовна тогда по надписи, что сие пред нею – стены Киево Печерской, Фроловской Лавры, где похоронен был её батюшка, фельдмаршал “гнезда Петрова”, граф Борис Шереметьев…
     Очнулась она от видения странного – сон не сон, явь не явь и поведала близким и родным, что хочет она укрыться в монастыре, утишить там скорбь свою неизбывную, быть поближе к душе любимого мужа.
      Провела Наталья Борисовна в монастыре последние восемнадцать лет своей жизни.
      Дали ей имя инокини Нектарии. Относились к ней ласково и уважительно, строгими монастырскими бдениями не тревожили, жила она свободно, мог навещать её в любое время всяк, кто хотел, но сама она была усердной молитвенницей, трудилась, не покладая рук, вышивала для монастыря и монастырских церквей бисером и жемчугом, ухаживала за могилами брошенными, привечала странников и больных в монастырском приюте. Написала она в келье своей книгу “ Своеручные записки княгини Натальи Борисовны Долгорукой” .
     

НАЗАД